ОСЕНЬ

Осень. День города. Я боялась этого дня и знала, что он придет. Я знала, что в этот день я буду вспоминать о ней, о ее улыбке, непокорных вьющихся волосах, слышать в шорохе деревьев ее смех, казавшийся мне таким глупым, и знать, что никогда ее не увижу, потому, что ее нет.

Здравствуй, Оксана!
Конечно, глупо писать это письмо тебе сейчас, тем более что я сижу на лекции и делаю вид, что внимательно слушаю и конспектирую. Я знаю, что ты получишь его не скоро, потому что я совсем обленилась и не скоро потопаю на почту. За окном горит неоновым светом фонарь. Самое смешное, что я пятнадцать минут любовалась им, думая, что это луна. Наверное, это просто еще зимняя спячка. А, может быть, я все еще немного схожу с ума. Но теперь мне, наверное, легче. Время - лечит. Прописная истина. Я знаю, что теперь все кончено, а если что-то и осталось, то, как кусочки хрустальной вазы, упавшей на пол. Ничто, ни хорошее, ни плохое, не длится слишком долго. Может быть, для меня, то, что случилось - закономерно. Помнишь, ты мне говорила, что ни одни человек не вынесет, если на него обрушить свои эмоции. Я думала, что не смогу ничего испытывать, и была в скорлупке равнодушного спокойствия. И все, что было с ним, стало для меня полной неожиданностью. Как будто я смогла летать. Я была безумно счастлива, если такой можно быть. Поэтому мне было больно, когда все закончилось. Как будто мои крылья вырвали с мясом и оставили умирать, истекая лужами на асфальте. Впрочем, до сих пор я думала, что сильнее, что все уже должно пройти. Но вчера опять сорвалась. Опять были слезы. Опять он перед глазами и его голос, мягкий и обволакивающий. Он ведь почти рядом, в одном городе с тобой, что стоит только набрать его номер, чтобы услышать его голос, и знать, что все закончено. Как же это все глупо! Глупо потому, что все перемешалось, как колода карт, которую смахнули со стола одним нелепым жестом. И все же я считаю, что главное в жизни - любовь. А женщины, как бы сами творения любви и созданы для нее. Я верю, что можно любить, верю, что можно доверять. Если бы я не верила, то умерла бы. А если бы не умерла и продолжала жить, то это было бы хуже смерти. 
Я скучаю по тебе. И до сих пор жалею, что ты уехала из Москвы на вечное поселение в Тюмень. Наверное, только теперь, я понимаю, что ты была даже больше чем просто подругой. Ты стала частью моей души. Имея - не ценим, потерявши - плачем. Наверное, ты единственный человек, которому я так доверяю, иногда даже больше, чем себе.
Теперь о Вадиме и Ольге. Ты упрекала меня в бездействии. Как будто я могу взять их за руки, как маленьких детей и развести в стороны! Я поговорила с ней. Не знаю. С Сашей она хочет порвать, просто не испытывает к нему никакой привязанности. Поэтому для нее что-то значат двое: Вадим и Коля. Но ты же знаешь, что Коля - это "роман всей ее жизни". Разве можно просто так выбросить любимый хлам? Иногда она начинает дуться и кричит, что пусть у них сейчас только секс, что ему ничего больше от нее не надо. Но потом тихим шепотом прибавляет, что согласно даже на это. К Вадиму - трепетные, нежные чувства, подобные тем, какие люди испытывают, глядя на беспомощных птенцов, на детей и калек. Что-то вроде - младшего брата. Я понимаю, что ей нравится его обожание. Что ей плохо и хочется рядом видеть человека, который бы ничего не требовал. Она не хочет его ранить или сделать больно. Но ведь существует огромная разница между нашими желаниями и тем, что мы совершаем. И пока мальчик счастливо смеет сжимать руку девушки-пастилы, источающей улыбки - медовые коврижки. И счастлив думать, что она его любит. Но.. Я сама черно-белая в крапинку.. Как я могу осуждать кого-то?

Приветик, Оксаночка!
К нам с Инной вчера в институт порвалась Ольга. Веселая и смеющаяся. С кучей вьющихся волос и детской улыбкой. А потом следом за ней проявился Саша, напоминающей мне большого гоблина. Просто у него выражение лица такое. Не знаю, как объяснить, но я увидела его, и подумала - вылитый гоблин. Не знаю, мне показалось, что он смотрит на нашу троицу, как на расшалившихся детей. А ведь всего только семь лет разницы. И я потащила всех в бар. Все равно мы хотели где-то посидеть. А я знала, что в том месте, куда мы едем должен быть он. Полное сумасшествие? Да, я, должно быть, схожу с ума. Липкое нетерпение вцепилось в меня скрюченными пальцами. Выворачивая душу в томительном ожидании. Я просто вертелась в машине, как юла. Да, я увидела его, смотрела в глаза, раньше такие нежные и теплые, а теперь ставшие чужими. Я почти чувствовала стенку между нами. Мерзлый снег под ногами и снег в его голосе. Мне хотелось кричать, кричать от обиды и злости, и от непонимания. Я потопала в машину. А Ольга с Инной остались допивать пиво. Мне хотелось быть одной. Я уткнулась лицом в колени. Хотелось плакать. Но я бы ни за что не стала бы это делать, потому что в машине был Саша. А когда я стала запихивать в себя очередную порцию валерианки, высыпанной на ладонь желтыми крапинками, Саша выхватил у меня тюбик и стал успокаивать. Слезы были уже готовы прорваться из глаз. Я ненавидела себя за слабость. И стала на него кричать, доказывая ему, что он ничего не понимает. А потом я успокоилась, просто такое тупое равнодушное оцепенение, как будто врезаешься в стену, мы сидели и болтали. Знаешь, он же любит Ольгу, но не понимает ее и считает, что нежность лишнее. А ей так хочется ласки и заботы. Она мне рассказала, что когда первый раз у него осталась ночевать, то он был очень доволен. А она, прижавшись к стене, проплакала всю ночь, потому что думала о своем Коле. Странно, я знаю, что она не будет счастлива с Сашей. Да и он тоже понимает, что что-то не так, и тоже несчастен. Как все странно. Так и вспоминаются слова Нинон де Ланкло: часы желаний не всегда бьют в одно и то же время. Глупо, наверное, но стремления часто не совпадают, как будто они все в одной большой коробке и вынимаются рукой шаловливого ребенка, и он складывает картинки, глупые и лишенный смысла.

Приветик!
Сейчас уже ночь. Я сижу под неярким мерцанием лампы и пишу тебе, качаясь на стуле. Сейчас уже светлее, чем зимой. Я надеюсь, что весна все-таки наступит. Все мои знакомые охвачены ожиданием весны. Хочется тепла, света.
К нам вчера в институт опять приехала Ольга, и мы втроем потопали в Макдак. Ольга, и так худенькая как тростинка, сокрушалась, что ложка мороженого - сантиметр на талии. Мне иногда кажется, что она такая нервная из-за того, что постоянно пытается похудеть, хотя от нее и так только кости да кожа осталась. Просто Коля как-то сказал, что ему нравятся очень худые девушки. Я помню, что летом она голодала и из-за этого у нее отказали почки. И все только для того, чтобы походить на чей-то идеал. Просто мазохизм какой-то. Мы болтали, и как все дороги ведут в Рим, так и все разговоры с Ольгой заканчиваются Колей. Она опять плакала. Я не понимаю, если у тебя с человеком все так плохо, не лучше ли с ним не общаться. На этот раз она напросилась с ним пойти к его друзьям. Он поставил условие, чтобы никто не знал, что они еще вместе. А когда его друг стал осыпать Ольгу комплиментами, то он потащил ее в сторону и стал отчитывать, что она себя ужасно ведет и что, если бы она действительно его любила, как ему об этом говорит, то вела бы себя соответствующе. Довольно странно слышать это от человека, который полгода живет с еще одной девушкой. Не знаю, Ольга говорит, что Коля для нее, как наркотик, что она без него не может жить. Инка ей посоветовала, рассказать все Тане, другой девушки Коли. Но Ольга ответила, что это было бы нечестно, что тогда Коля бы точно не стал с ней больше общаться, потому что он безумно влюблен в ту девушку. Знаешь, все разговоры о Коле заканчиваются слезами. Я и так не восхищалась им. Он мне никогда не нравился, даже тогда, когда у них с Ольгой было более-менее. Просто он ведет себя по-свински. А так я, глядя на ее слезы, просто начинаю истекать тихой ненавистью. Иногда просто хочется схватить Ольгу, тряхануть ее, как следует, и выбить из нее все мысли о предмете ее мечтаний.
Мы потом еще сидели и мечтали: скоро лето и мы можем куда-нибудь отправиться. Знаю, что вряд ли мы куда-нибудь выберемся. И вспоминали день города: как мы толкались на Манежке и как потом решили поехать на Воробьевы горы, а сокольническую линию перекрыли, и Иннке пришлось звонить Стасу, чтобы как-нибудь нам попасть туда, у него ведь машина, и он нас мог бы подвезти; как мы с Ольгой ехали на последнем автобусе и потом бродили по пустым улицам до моего дома. Все-таки здорово, что можно посидеть где-нибудь, попить кофе и поболтать.

Оксанка, добрый день или утро, или вечер!
Сегодня у меня было сумасшедшее утро. Я стояла под душем, когда услышала, что по домофону звонят. Это пришли Ольга и Вадим. Они решили вытащить меня погулять и хотели, чтобы я спустилась. Но если учесть что на мне из одежды были только сережки в ушах, то им пришлось подняться и ждать, пока я впихну себя в джинсы. У нас уже почти совсем тепло. Скоро листья совсем распустятся. Я ощущала себя кошкой на солнце. Знаешь, довольно занятно видеть их вдвоем. И разговаривать то с ней, то с ним, а общая беседа как-то не клеилась. Я немного смеялась над недоумением Вадика по поводу женских причуд: Ольга его таскала по парфюмерным магазинчикам, чтобы он ей порекомендовал цвет помады, Вадик не мог ответить на вопросы, подходит ли ей помада, и отнекивался, а досадовала. А он не понимает, какая разница в цвете помады. Вадим по-своему забавляет Ольгу, он кажется ей еще маленьким. Она шептала мне на ухо. Как ей не хватает Коли. А рядом шел Вадим смотрел на нее и просто светился. Мне даже стало как-то обидно за него. Он влюблен, хотя я не думала, что он сможет так к кому-нибудь привязаться. Я помню, что как-то вытащила его побродить по Москве. И почти все его разговоры были о ней. Вот, кафе, в котором Ольга любит бывать, вот ее любимый переулок, вот цветы, которые ей нравятся, вот я сказала, как она. Зная его достаточно давно как довольно скрытного человека, все это казалось мне открытием. Его лицо сияло, когда он произносил ее имя. Ольга конечно не могла не заметить его обожания, но это, кажется только ее утомляет. Она мне говорила, что если бы Коля хоть каплю испытывал того, что чувствует к ней Вадик, то она была бы по-настоящему счастлива. Она еще боится, что у Вадика не было до нее девушки и, как она говорит, не хочет стать стартовой площадкой. Я пыталась ей доказать, что это более чем глупо. Но она мне отвечала, что была первой девушкой у Коли, и он же теперь с Таней, а с ней только изредка. Как все странно, я могу понять, что ей хочется тепла, и мне горько думать, что она сделает Вадику больно, если он узнает, что сосуществует с Колей и Сашей. Ну, а пока счастье солнечными бликами мерцает на его рыжих волосах.



Оксан, почему она так поступила? Почему?
Я не хочу понимать этого.
Было воскресенье. Вообще, не люблю воскресенья, к тому же я поссорилась с родителями, хотела уйти из дома, но у сестры - день рождения, и поэтому я должна постараться, по ее выражению, окончательно ничего не изгадить. Я встала и поплелась на кухню, где мама свирепо кромсала салат. И в полном молчании я позавтракала и тоже принялась за нарезку овощей. Сестра бегала, больше мешая, чем помогая, вся наполненная ожиданием праздника. А мне хотелось просто куда-нибудь убежать. Куда-нибудь, только не быть здесь, не чувствовать на себе их взгляды: мамин - грустный и злой (Мне хотелось подойти к ней и просто обнять, но я так не сделаю. Мы - в ссоре. Как бы мне хотелось, чтобы она поняла, что я уже выросла, что я не смогу быть маленькой девочкой, даже если и захочу. Мама, мама, как многого ты не знаешь!), сестринские вопросительные глаза и ее шепот, сверлящий мне ухо словами: «Если ты уйдешь сегодня - ты мне не сестра. У меня день рождения будь человеком!». 
Ладно, буду человеком. Я продолжала резать овощи, стараясь ни о чем не думать, просто резать, главное, чтобы никакие мысли не приходили в голову, чтобы не расплакаться.
- Тебя к телефону - буркнула сестра, проносясь мимо.
Я молча поплелась к трубке. Это была Инка. Я не узнала ее голос, хриплый и надломленный.
- Привет - и молчание, долгое молчание - Ольга умерла.
Казалось, что все замерло. Такое впечатление, будто тебя ударили кулаком в подбородок.
-Она. Она пошла к Коле. Он там был не один. Он ей что-то сказал. А она подошла, открыла окно и сбросилась вниз. Помнишь, в четверг ночью была гроза. А мы еще ей послали сообщение на пейджер и думали, что она придет. Помнишь, мы ждали ее в метро. А она была уже мертва. Понимаешь, ее уже не было.
Я упала на кровать. Казалось, что все падает. Ольга, копна вьющихся волос, ее смех казавшийся мне таким глупым – ничего этого больше не будет. Она не придет ко мне на день рождение. Мы вместе не напьемся и не будем плакаться друг другу. И я никогда не буду успокаивать ее, не буду с ней опаздывать на последний автобус, не буду идти по темным московским улицам. И никогда я ей не скажу больше, что все, что нас расстраивает, - это глупости, что мы уже большие девочки, что все проходит. 
Ее больше нет.
Я лежала, и меня трясло. Наверное, я так много плакала, что слез уже больше не было. Просто меня трясло. Подбежала сестра, а я не могла ей ничего сказать, только выдавила, что Ольги больше нет, и упала в подушку.
Оксан, почему она это сделала? Это глупый вопрос. И еще более глупо сейчас думать об этом. Ее больше нет. Ее хоронили в солнечный день. Цвел шиповник, который она так любила. 

Здравствуй, Оксан!
Я сегодня встречалась с Вадиком, он не был на ее похоронах, он болел. Мы с ним шли по набережной Москвы-реки и просто болтали. Наверное, мы с ним старались, как только это возможно, избегать разговоров об Ольге. А я боялась, что он спросит, почему она умерла. Я не должна была ему говорить, что она так сделала из-за Коли. Ему будет больно, очень больно знать, что человек, которого ты обожал, вовсе тебя не любил. А знала, что не должна пачкать его. Ольги все равно нет, и зачем ему знать об этом?
Знаешь, когда мы с ним расставались, я не смогла удержаться от вопроса:
 - Вадик, а ты любил Ольгу?
- Да. Я любил ее, - он стоял и смотрел в серый асфальт. 
А мне хотелось кричать:
- Боже, ну если ты любил ее, почему не смог ей помочь, почему ей было так одиноко и холодно?
Но это было бы совсем нечетно. В том, что она умерла, виноваты мы все, потому что не смогли понять, что ей не просто плохо, а безумно плохо. 
Она умерла. А Вадик сегодня пойдет в гости. Коля уехал с Таней на юг. Саша идет на дискотеку. Все продолжается, как и было. Только без нее. Она не увидит, как смеется Инкин ребенок. Я ей не расскажу, как ездила в Запорожье. И она не будет смеяться над тем, что я совершенно не умею готовить.
Я ехала вчера в метро и вдруг увидела Ольгу. Я выскочила из вагона, побежала по эскалатору. Но это была не она. 


Мы с Инной возвращались домой из института. Вышли на Лубянке. И стали ждать Ольгу, мы знали, что она никогда не придет, но мы стояли и ждали. Ждали, что вот-вот, и появится ее шапка волос, что она подбежит и обнимет. Что мы пойдем бродить по Москве. Проходили люди, суетливые, со скучными серыми лицами, а мы сидели на полу станции и ждали ту, что никогда не придет…