Изба – квасильня.

 Замечательное место. Обычно это дача. Неважно чья. Как всегда главное не место, а люди. Обычно это лето или зима. Обычно это после сессии. Хотя, смотря у кого.
Приезжаем беситься.

На этот раз я решила потащить с собой Димку.
Вторник. Мы с Димкой должны приехать на дачу. Договорились встретиться часов в семь, а до этого созвониться. Но я появилась дома, запыхавшаяся как конь, только часов в восемь. Димка мне звонил целый день, но меня все не было. Впорхнув в комнату маленьким бегемотиком, я схватила трубку и стала названивать. Но Димкин мобильник был выключен, а на работе его не было. В сетке тоже. В начале девятого он все-таки приехал к моей безумной радости.
Не успели проехать и пяти метров, как село колесо. В запаске обнаружен гвоздь. Пришлось бегать по соседям в поисках насоса, чтобы хоть как-то добраться до сервиса, накачав шину. 
Через часа два, закупив продукты, предварительно распугав продавщиц в магазине, выехали из Москвы.
Павловский Посад. Час ночи. Надо хоть у кого-нибудь спросить дорогу в Назарьево. Указателей нет. Отлов аборигенов продолжался мучительно долго. Местные сидели по домам и сладко спали, не подозревая, как они нужны двум несчастным путникам. Наконец-то мы нашли аборигена: явно поддатого старичка. «Если вы не из Назарьево, то дорогу туда не найдете», - жизнерадостно сообщил он нам. Спасибо за то, что указал дорогу, по которой мы искали Назарьево часа три. 
Карта. Великолепная возможность добраться. Но что делать, если указателей почти нет?
Измученные и измочаленные мы ехали через деревню. Тишина, спокойствие, фонарики. И тут музыка, освещенный двухэтажный дом, во дворе горит костер, и бегающие полуночники играют в снежки. Тут я поняла, мы приехали.
Шампанское. Баня. Парилка. Я рухнула в постель и заснула мертвецким снов. Напрасно меня пытались растолкать и накормить шашлыками, я не подавала признаков жизни.
Среда. Утро. Или где-то так. Иногда понимаешь, что утро – понятие растяжимое. Это не определенное время суток, а то время, когда ты просыпаешься. А некоторые просыпаются ближе к вечеру. Но все-таки было утро, правда, позднее. На приветствия я сумела ответить только после долгого отмачивания под холодным душем. В зеркале на меня смотрела какая-то морда. Путем долгого логического размышления я поняла, что это - моя морда. 
За что люблю мужчин, так это за то, что ни одна женщина не приготовит так кофе, как это сделают их руки.
Начинаются поиски, бог знает где, запропастившегося Димки. Оказывается, после шашлыков он решил зайти в баню, чтобы забрать оставленные там часы. Тепло, легкий (или не очень) налет алкоголя в крови, хочется спать. Вот так, свернувшись клубочком на лавочке, он и заснул. Единственное, о чем я жалею, что не смогла увидеть его, спящего.
Решили посмотреть телевизор. Шесть рож выпялились глазами в ящик. Ну, какой завтрак без телевизора? Через полчаса Пака спустился со второго этажа, чтобы сообщить нам пренеприятнейшее известие: мы с наслаждением смотрели заставку канала культуры. 
Бегали по дому и швырялись друг в друга подушками. День прошел немного безумно, как всегда.
Три ночи. Самое время играть в снежки. Во дворе разводится костер. И в полутьме раздаются нестройные вопли, наводящие ужас на всех соседей (у них просто наступает праздник какой-то, когда они понимают, что мы уезжаем. Праздник проводов). Спящего Паку аккуратненько выносят из дома на улицу и складывают в ближайший сугроб. С душераздирающими криками проснувшийся Пака бегает за всеми и пытается затоптать мучителей в снег.
Дом. Я свалилась в комнате и симулировала глубокий сон. Измученный организм принимал «Рамштайн» за колыбельную музыку. Галя затворилась на втором этаже. В голову Заку пришла еще одна дурацкая идея: «Скучно. Давайте Лешке дадим гитару, и пойдем разбудим девчонок. Просто нам необходимы гарные испанки». Первый пошел меня будить Дима. Ему это не очень-то удалось, я лежала тихо и даже вовсе не реагировала. Когда меня расталкивал Зак, то я уже достаточно внятно чертыхалась. Галю удалось вытащить. Под ее ругательства выползла и я. Весело и мило улыбаясь, мы пошли на кухню, набрали гречки, вбежали в комнату и принялись ей кидаться. Я еще запустила пару подушек в Димку и Зака. Просто я очень добрая девушка! Когда у нас отобрали гречку, мы вышли во дворик и набрали снегу. Наверное, мы немного переборщили. Я успела закрыться в ванной, а вот Галю отловили и отмачивали в сугробе снега. 
Ночь. Кухня. Свечи. Сидя на полу, зажигаем ароматические палочки. Пьем только что придуманный напиток – «кофейную настойку»: берется водка (пшеничная или можжевеловая), в ней разводится растворимый кофе и добавляется снег (если много снега, то это и закуска). Некоторые извращенцы добавляют вместо кофе варенье, клубничное… Показатель трезвости: Гале дают попробовать водку с вареньем, а она говорит: «Мало кофе добавили». Пришло на ум еще одно название нашей настойке: «Радости анального секса». Просто выглядело все так. Курим. Какая досада, забыли в Москве травку. Лешка играет на гитаре. «Может быть, чаю покурить?». Смеемся. Потом возникает почти у всех: «А почему бы и нет?». Потрошится сигарета, и вместо табака запихивается черный чай. Курим. Тяги нет. Наверное, надо с табаком. Находится трубка. Курится. 50 на 50 табаку и чаю. Запах: смешение ароматических палочек, табака и чая. Запивается водкой. Одна трубка мира переходит в еще одну. «Нет, чай – это не то. Давайте молотый кофе покурим». Забиваем кофе. Еще хуже. Не курите кофе. Горчит. Запивается «кофейной наливкой». «Может быть, ароматические палочки раздраконить?». Нет, чаю с кофе уже хватило.
Четверг. Проснулась с привкусом кофе на губах. Губы были черные, язык измученно ворочался, приставая к небу налетом кофе. На вопросы, чего мне надо кофе или пива, отвечала легким мычанием и закрылась в ванной на полчаса. Кофе в тот день я не могла пить. 
Днем послали парней за продуктами. Ясное дело, половина продуктов была не куплена. Пришлось тащиться во второй раз. Особый интерес вызвала банка с интригующей надписью «Закуска Новинка» и смесь непонятного вида, именовавшаяся «Юность». Хотели купить хлебу, но добрая продавщица сказала, что хлеб черствый, даже немного плесневелый. И потом она уже успела всучить пару батонов непонятно каким юношам с безумным взором, не так давно посещавшим ее заведение. Когда мы поняли, что это были, собственно говоря, наши юноши, то продавщице мы могли вынести только одну большую благодарность, но поскольку она была оформлена шепотом с помощью нецензурных слов, то мы подумали, что она не оценит нашу галантность и решили не доводить наше резюме до ее прелестных ушек.
За хлебом решено было ехать в Посад. Местного аборигена испугал Дима. Отловленного мужчину Дима озадачил вопросом: «Как доехать до Посада». «Ну, вы уже тут и находитесь», - отвечал абориген с легким испугом. Когда Дима решил уточнить: «Нет, нам до самого Посада надо», то вызвал легкий шок. То ли лица у нас были добрые, то ли вид непрезентабельный, то ли день такой, но абориген решил скрыться. 
Вечером играли в шарады. Мы разделились на две команды. Нужно загадать слово или фразу. Тихонечко отозвать члена противоположной команды. И он должен изобразить загаданное для своей команды с помощью жестов без слов. Особенную радость отгадывания вызвало слово «нимфоманка» и фраза «не можешь срать, не мучай жопу». Вот такие интеллектуальные у нас развлекалочки.
Ночью разговоры о смысле жизни, карме, перевоплощениях. Кто-то пытался читать стихи собственного сочинения. Когда начало светать, поползли по кроватям.
Пятница. Пиво, крепкий кофе, бутерброды. Время уезжать. Дача -хорошо, когда в небольших количествах.